Огонь в ночи
Из всех технических сооружений маяки, безусловно, самые романтичные. Одинокая башня на скале, шум прибоя и луч света, прорезающий ночную тьму. Путеводный огонь для далеких судов, приветственный сигнал от неведомых строителей и незнакомых смотрителей этих маяков, воздвигнутых в самых удаленных и труднодоступных местах.
Если перейти от лирики к сухим определениям, то маяк – это высокая башня, построенная в судоходных водах либо на прибрежных участках суши, а также на складах и отмелях. При этом почти каждый маяк, как никакое другое узкофункциональное сооружение (ну разве что еще мосты), обладает своим «лицом». Может быть, строителей маяков, кроме соображений инженерной целесообразности, настраивали на романтический лад мысли, подобные приведенным выше? Не знаю, но во всяком случае знакомство с десятками фотографий известных маяков наводит на мысль, что, оставляя свои сооружения на пустынных скалистых берегах, архитекторы думали о том, чтобы как-то скрасить будущую жизнь анахоретов-смотрителей...
Неслучайно среди пестрой и разнородной толпы коллекционеров существует активное братство «маячных» фанатов. Конечно, собирают они исключительно фотографии и видеоизображения, но, случается, ради редкой фотографии и сами отправляются в буквальном смысле на край земли.
Основная функция маяка очевидна. Днем он служит видимым навигационным ориентиром морякам (поэтому маяки чаще всего строят именно как башни, а места выбирают заметные издали), а ночью здесь зажигают свет, который варьируется по интенсивности, цвету и последовательности световых импульсов. Кроме того, многие маяки оборудованы также звуковой сиреной («ревуном»), используемым как аудиоориентир в густом тумане, сквозь который не пробивается свет.
Долгое время на вершинах маяков просто разжигали костры – других источников света не существовало. Затем начали использовать масло, нефть, газ (керосинокалильные и ацетиленовые горелки). Наконец в дело пошло электричество.
Важнейший шаг в оснащении маяков мощными ис- точниками света был сделан в 1820 году, когда здесь установили линзы Френеля, увеличившие интенсивность световых пучков. Сегодня в качестве источника света на крупных маяках используются прожекторы с лампами накаливания большой мощности, а на маяках местного значения обычно ограничиваются низковольтными лампами, питаемыми от переносных аккумуляторных батарей.
Навигационные башни строили и древние египтяне, и финикийцы, и греки, и римляне, и викинги. Любопытно, что в число семи канонических чудес света по праву включен Александрийский (Фаросский) маяк, построенный в 283–247 годах до н. э. при фараоне Птолемее II на острове близ Александрии. Работы по возведению трехъярусного 120-метрового здания (рекорд, не преодоленный, между прочим, по сей день!) заняли неправдоподобно малый срок – всего пять лет. Сколько рабов погибло при этом, никто, разумеется, не считал. Важен был результат, и он был достигнут: долгие века циклопическое сооружение приводило в восторг иноземных торговцев и путешественников, чьи корабли бросали якоря в александрийской гавани.
Описания маяка поражают и сегодня. В основании он представлял собой квадрат со стороной в 30 метров, первый 60-метровый «этаж» был сложен из каменных плит, а над ним возвышалась еще 40-метровая башня, облицованная мрамором. На стометровой высоте постоянно поддерживался огромный костер, свет от которого усиливался с помощью сложной системы зеркал. Дрова для этого «вечного огня» доставлялись наверх по спиральной лестнице, настолько пологой и широкой, что по ней поднимались повозки, запряженные ослами!
Между прочим, архитектор маяка – Сострат Книдский – был настолько доволен своим творением, что рискнул, вопреки строгому предписанию фараона, оставить на здании свою «метку». Надпись, гласящую: «Сострат, сын Декстифона из Книда, посвятил богам-спасителям ради мореплавателей», архитектор скрыл под слоем штукатурки, на которой красовалось лишь имя фараона. Впрочем, Сострат ничем не рисковал, так как был уверен, что не доживет до того дня, когда штукатурка осыплется.
Первыми крамольную надпись увидели римские путешественники уже во времена Юлия Цезаря и Клеопатры, когда египетское государство окончательно пало под натиском римлян. Было это спустя два с лишним столетия после смерти и Птолемея, и Сострата. Маяк все еще действовал, а разрушился он лишь во время землетрясения XIV века.
С тех пор маяки строились повсеместно, из любого подручного материала: дерева, камня, кирпича, бетона, железобетона, алюминия (в последние годы стали строить маяки даже из легкого и упругого фибергласса). В 1729 году в устье Темзы появился первый речной плавучий маяк, а еще 60 лет спустя – первый плавучий морской (в Северном море).
У британцев вообще особое отношение к маякам. Знаменитый писатель Роберт Луис Стивенсон с детства бредил морем – его отец и дед строили маяки. Дед, построивший маяки на самых труднодоступных скалистых берегах Северного моря, даже удостоился от Вальтера Скотта титула «вице-короля великой маячной империи» (дед автора «Острова сокровищ» был одним из основателей Управления северных маяков).
А вот первым на американском континенте (если не считать гипотетических навигационных огней древних майя и инков) стал деревянный маяк, возведенный на островке близ Бостона в 1716 году. А с обретением североамериканскими колониями независимости и образованием Соединенных Штатов система береговых маяков была передана первым президентом Джорджем Вашингтоном непосредственно под юрисдикцию федерального казначейства. Американцы, как народ практичный, с самого начала отнеслись к средствам морской навигации серьезно – как к делу сугубо «денежному».
В России интенсивное возведение маяков началось, как нетрудно догадаться, при Петре, когда держава стала стремительно наращивать морской флот. Вторая мощная волна строительства маяков пришлась на 1950-е годы. К тому времени советская промышленность освоила серийный выпуск маячных светооптических аппаратов с силой света от 50 тысяч до 3 миллионов свечей и дальностью действия до 30 морских миль, а архитекторы и инженеры научились строить монолитные бетонные башни с помощью переставной металлической опалубки.
На сегодняшний день один из самых высоких и мощных маяков в мире установлен у западных берегов Франции. Там, перед самым входом в пролив Ла-Манш, расположен маленький островок Уэссан, а еще дальше в море, в 30 милях от этого острова, из воды поднимается одинокая безымянная скала. Вот на ней-то в середине 1980-х годов строители и исхитрились воткнуть 100- метровый маяк, свет от которого при отражающих облаках виден уже на британских островах Силли, также находящихся при входе в Ла-Манш. А между маяком и этими островами ни больше ни меньше, а 169 километров.
Этот маяк, наверное, самое амбициозное сооружение, когда-либо созданное строителями маяков, хотя формально рекордсмен высоты – маяк в японском городе Иокогама (высотой 106 метров и мощностью 600 тысяч свечей). Но эта вполне урбанистическая стальная башня, возведенная на территории одного из самых оживленных портов мира, может поразить воображение разве что публики, начисто лишенной романтики. То ли дело маяк на одинокой скале у «врат» Ла-Манша!
Если же считать маяком любое высотное сооружение с прожекторами, то пальма первенства принадлежит знаменитому нью-йоркскому небоскребу The Empire State Building, очертаниями своими, кстати, подозрительно напоминающему Александрийский маяк (если судить по реконструкции). 31 марта 1954 года на крыше небоскреба (а это 320 с лишним метров) была включена не имеющая по сей день прецедентов иллюминация: сила света каждой из четырех дуговых ртутных ламп достигает 450 миллионов свечей, и вся эта световая феерия видна с земли на расстоянии 130 километров, а в воздухе – 500 километров. Увы, как это ни печально, время световых маяков неотвратимо уходит. Уже к середине прошлого века их повсеместно начали теснить более эффективные «всепогодные» радиолокационные системы (радиомаяки), а к концу столетия появились первые системы спутникового определения координат (Global Positioning и т. п.), после которых потребность в визуальных береговых огнях по сути отпадает.
Современные средства навигации хороши, спору нет. Но это уже сугубо технологии, никакого очарования, никакой романтики в них нет и быть не может. Никогда эти унылые дисплеи и панели не вызовут к жизни легенды и книги, которые порождали старые маяки с их чудными смотрителями.
В хорошо известной нашему читателю новелле «Ревун» американского писателя Рея Брэдбери все началось также со строительства маяка. Кроме прожектора, строители снабдили его еще и мощной звуковой сиреной – «ревуном». Случилось так, что этот нечеловеческий рев услышало морское чудище, в одиночестве коротавшее в океанской бездне свой век Бог знает сколько времени. И чудовище поплыло на зов, как ему показалось, вновь обретенного сородича... «Ему, быть может, миллион лет, этому одинокому зверю...
Может, оно последнее из всего рода... И вот пять лет назад сюда пришли люди и построили этот маяк. Поставили своего Ревуна, и он ревет, ревет над пучиной, куда... ты ушел, чтобы спать и грезить о мире, где были тысячи тебе подобных; теперь же ты одинок в мире, который не для тебя, в котором нужно прятаться. А голос Ревуна то зовет, то смолкает, то зовет, то смолкает, и ты просыпаешься на илистом дне пучины, и глаза открываются, будто линзы огромного фотоаппарата, и ты поднимаешься медленно-медленно, потому что на твоих плечах груз океана, огромная тяжесть… И вот наконец ты здесь – самое огромное чудовище, какое знала Земля. А вот и маяк, что зовет тебя, – такая же длинная шея торчит из воды, и как будто такое же тело, но главное, точно такой же голос, как у тебя...»
Закончилось это свидание двух «ревунов», как и следовало догадаться, трагично. Маяк оказался чужим, неживым, каменным – совсем не тем, кого ожидал увидеть поднявшийся из океанской бездны древний ящер. В ярости и отчаянии разрушив «обманщика», он вернулся обратно в бездну, чтобы никогда больше не поддаваться на обман сирены.
В этой грустной фантастической истории, если задуматься, сама суть маяков. Не всякий свет благо: бабочка тоже упрямо тычется в свечу, а чем это заканчивается? В отличие от огней далекого города или даже одинокой хижины в ночи, береговые огни не зовут моряков к себе. Наоборот, предупреждают: плывите мимо, сюда нельзя, здесь скалы, опасность, смерть. Наверное, поэтому в смотрители маяков всегда шли люди с особым складом души – посылая свет другим, они обрекали себя на полное одиночество.
Информация перепечатана из журнала "Иллюминатор"
Номер журнала: 2-2002
Рубрика: Световые истории
Автор статьи: Владимир Гаков